| Н. Никандров (Каракас, Венесуэла) |
| Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Главная страница сайта |
|
Иван Солоневич в годы нацистской ссылки
Часть 4 Но беглецам в очередной раз повезло. Эта «орда» оказалась одним из эскадронов генерала Краснова, и Солоневич отправился в казачий штаб, чтобы договориться о помощи в «драпеже» на запад или, по крайней мере «раздобыть там какую-нибудь сивку». За такую «сивку» в дни эвакуации платили огромные деньги: она могла выдержать сильнейший мороз, любое питание и исправно тащить огромный груз. Иван Лукьянович разыскал командира части, представился и даже показал ему удостоверяющий «документ» - подлинное письмо генерала Краснова. Командир, в общем-то, согласился помочь, но только в том случае, если у Солоневича есть золото, чтобы заплатить. Иван Лукьянович сказал, не подумав толком, что золото есть, и сразу же пожалел: ожидать от этой орды можно было всего. После этой встречи Солоневич предпочел, по его признанию: застрять в деревне на несколько «лишних» часов, «чтобы только не попадаться на глаза ни орде, ни ее командиру». Иван был смелым человеком, но хорошо знал, с какими именно соотечественниками столкнула его судьба: это был казачий карательный отряд. По словам Солоневича, немцы называли подобные орды «Schreckensregiment» и почти до самого конца войны предпочитали их власовским формированиям, в которых «было очень патриотическое и вовсе не пронемецкое настроение». По поводу казаков писатель как бы мимоходом обронил: «Сейчас не следует талдычить о том, что эти отряды делали, но не следует так же и думать, что этого не знает никто. Не следует также думать, что даже и в иных условиях такие орды будут действовать иначе». В первые годы после войны Иван Лукьянович часто вспоминал «о страшном пути» из Померании под Гамбург, с бесконечными вереницами подвод, февральской вьюгой, дорогами, заваленными брошенными повозками и сломанными автомобилями, обледеневшими трупами. Он писал: «Мы ночевали в десятках крестьянских дворов. Нам ни разу не отказали в пристанище потому, что мы – русские». Юрий пользовался любой возможностью, чтобы запечатлеть страшные картины бегства для истории: сделал серию карандашных набросков об эвакуации Померании. Подходящую бумагу в то время добыть было невозможно, и он создавал свои рисунки на оборотной стороне регистрационных бланков о смерти и рождении. «Это был самый страшный побег моей жизни, - подытожил позднее историю эвакуации из Померании Иван Лукьянович. - Спаслись мы истинным чудом»… Много лет спустя Юрий Солоневич использовал один из рисунков, сделанных в дни исхода из Померании, для оформления обложки книги воспоминаний своей жены Инги «Долог путь до Солола». На фоне снежной пустыни – бесконечный извивающийся поток повозок, телег, возков и прочего, в основном гужевого, транспорта. Карандашный штрих неровен, нечеток, иногда как бы неуверен, и это создает ощущение пронизывающего холода, страха и отчаянья… Темпельбургская ссылка стала одним из самых плодотворных периодов в жизни Ивана Солоневича. Творческие «наработки» этой поры пригодятся ему значительно позже, после переезда в Аргентину и возвращения к издательской деятельности. Примечания: [1] Ныне это город Чаплинек Западно-поморского воеводства Польши, пользующийся хорошей славой у туристов и любителей-рыболовов. [2] Интересная параллель: именно в октябре 1941 года дела НКВД на Ивана и Бориса Солоневича были вывезены (в числе многих других) из Москвы в Свердловск на хранение - в связи с «отсутствием условий для разработки фигурантов». Немецкие войска готовились к решающему штурму Москвы: существовали опасения, что архив может быть захвачен врагом. [3] Девичья фамилия Рут – Кеттельхак, родилась она 29 августа 1916 года в Лейпциге. [4] Здесь и далее использованы фрагменты «Воспоминаний Рут» из архива К. Чистякова, а также материалы переписки автора с Р. Солоневич. [5] Эти уроки значительно улучшили немецкое произношение Солоневича. «Наверное, я хороший учитель, - вспоминала Рут. – Годами позже в Уругвае (1952) мы сидели в летнем кафе, и мужчина за соседним столиком то и дело наклонялся к нашему столику. Он явно прислушивался к разговору. Заметив, что нас это стало раздражать, он извинился и объяснил, что давно уже не слышал такого прекрасного немецкого языка. Женщина, сказал он, должно быть, из центральной области Германии, а мужчина, скорее всего, с самого востока страны. Мы рассмеялись и объяснили ему, что он прав: я из Саксонии, а мужчина – действительно с востока, - из России». [6] Казанцев Н. Л. Устремленный в будущее // Наша Страна. – 1996. – 28 сентября; № 2407–2408. [7] Писатель Иван Солоневич спасся (из его письма друзьям в Калифорнии) // Русская Жизнь. – 1947. – 20 мая. [8] См.: Солоневич И. Л. Два лагеря // Наша Страна. – 1948. – 27 ноября; № 4. Использованная литература: Журнал «Родина», №№ 1-6, 1940 г.; Газета «Наша Страна», 1948-1953 г.г.; Солоневич И. Л. Диктатура импотентов: Социализм, его пророчества и их реализация. – Буэнос-Айрес: Наша Страна, 1949; Солоневич И. Л. Диктатура слоя. – Буэнос-Айрес: Наша Страна, 1956; Солоневич И. Л. Россия и Гитлеризм. – София, сентябрь 1938; Февр Н. Солнце всходит на Западе». – Буэнос-Айрес: Изд. Газ. «Новое Слово», 1950; Казанцев Н.Л. «Жены Солоневичей», «Наша Страна», № 2734, 26.04.03. |
