Однако, окончив гимназию в 1912 году, я вернулся в Гродно к родителям. В это лето Лукьян Михайлович издавал в Гродно газету «Северо-Западная Жизнь», где Ваня исполнял обязанности секретаря редакции. Редакция помещалась на втором этаже в доме Библина на углу Садовой и Телеграфной улиц. Мне же Лукьян Михайлович предложил быть театральным рецензентом, что очень мне импонировало, так как я имел постоянное место во втором ряду в гродненском театре. Быстро минуло это лето, в которое я впервые одел фуражку с синим околышем. После этого лета я уехал в Петербург. А Лукьян Михайлович со своей газетой перебрался в Минск, где Ваня женился на Тамаре Владимировне Шмаковой. Ваня, сдав экзамен на аттестат зрелости, также поступил в Петербургский университет и мне, холостяку, было приятно посещать семейный дом Вани. Ваня жил на Жуковской улице как раз против Эртелева переулка, где он служил тогда в газете «Новое Время». Здесь я впервые познакомился с женой Вани и впервые увидел его сына Юру, который тогда еще был сосуном. Началась война, которая спутала все события. Весной 1916 г., по сдаче экзаменов, я поступил на военную службу. Отречение Государя застало меня в минском лазарете. Комиссия меня освободила и я вернулся в Петроград. Оттуда я попал в Архангельск, а затем в Крым. Здесь после ряда событий и перемен, я служил в государственном банке. Хотя и с перерывами, но переписывался с Ваней. В конце 20-х-начале 30-х годов я попал в Харьков, где записался на экстернат Харьковского Инженерно-Экономического Института. В это время получил от Вани письмо: «меняю место жительства. Когда буду иметь новый адрес – напишу». Это, как потом оказалось, было как раз перед его попыткой бежать из СССР, которая кончилась Соловками. Но я ничего не знал. Переписка прервалась. Переселившись в Одессу, я только после занятия Одессы румынами узнал о Ване, о том, что он находится в Германии, не поладил с национал-социалистической властью и живет как бы в изгнании где-то в германском захолустьи, не принимая участия в политике. Переписка возобновилась. Уже тогда я, будучи на положении Ди-Пи в лагере Шлейсгайм, посетил Ваню, жившего в лесу на лесопилке в Аппельбеке близ Гамбурга. Тут во время моего десятидневного визита к Ване, у жены Ваниного сына – Инги родилось тут дитя (сейчас ему 36 лет). Потом Ваня приезжал в Шлейсгайм, ко мне – тоже не надолго. Из этого лагеря я с семьей записался в Бразилию, а Ваня перекочевал в Аргентину, но увидеться с ним больше так и не удалось. И уже здесь в Бразилии я узнал о его смерти… Как я писал выше, Лукьян Михайлович издавал в Гродно газету «Северо-Западная Жизнь». Но была в Гродно тогда и другая газета (размером значительно меньше) – «Наше Утро», которую издавал студент П.Н.И. некто Мейлахович, пользуясь тем, что отец его имел типографию. Буквы «П.Н.И», стоявшие на зеленом погончике, обозначали: Психо-Невралгический Институт. Туда принимали без процентной нормы и он был полон евреями и неудачниками из русских. Помню случай: в «Нашем Утре», когда упоминалась «Северо-Западная Жизнь», то с опечаткой: было «Скверно-Западная Жизнь». Прочтя это, Лукьян Михайлович взбеленился и в следующем номере его газеты появилось: «Утро из Наших» позволяет себе и т. д. Мать Вани Юлия Антоновна разошлась с Лукьяном Михайловичем и жила отдельно на Жандармском переулке. О ее дальнейшей жизни ничего не знаю. В 1922-28 гг. я жил в Симферополе. Живя в Симферополе, отпуск проводил в Ялте, где нашел Лукьяна Михайловича, который, занимая на Набережной маленькое помещение (3-5 кв. м), продавал кефир, который делал, видимо, сам или его дочь. После разрыва с женой Л. М. обрел другую семью, о которой я узнал только в Ялте. У него там был сын лет 22-25 – председатель артели рыболовов (тоже занятие!) и дочь лет 14-15. Было ли больше детей, не знаю. Кефир у Л. М. пил часто. Когда из Крыма переехал в Харьков и переписка с Ваней остановилась, я узнал, что Л. М. и всю семью, кроме дочери, «замели», дальнейшей судьбы не знаю. Средний из трех братьев Солоневичей Всеволод – Дик – умер от тифа в Севастополе. Сейчас переписываюсь и с Борисом и с Юрой, который живет в американском штате Вирджиния, имеет 135 гектаров земли, на которой построил домики и их сдает, занимаясь рекламой в газетах. Борис почти ослеп и издавать свою «Родину» перестал. Живет в старческом доме в Глен Кове около Нью-Йорка. Юра не интересуется политикой».