И. П. Воронин, заместитель редактора газеты "Монархист", Санкт-Петербург

И. П. Воронин, заместитель редактора газеты "Монархист", Санкт-Петербург

"Россия в концлагере": история одной книги

Продолжение

27 апреля 1937 года в «Голосе России» появляется сообщение о подготовке издания «России в концлагере» на немецком языке под названием «Потерянные» в переводе «штабс-капитана» И. П. Слободяника. Оформление обложки Ю. И. Солоневича. [17] Через две недели книга вышла из печати (Solonewitsch I. Die Verlorenen. Eine chronik namenlossen leidens. Essen. Essener Verlagsanstalt, 1937, 21 см. В двух частях: 1. RuBland im Zwangsarbeitslager, 1933; 2. Flucht aus dem Sowjetparadies, 1934. 415 und 416 Seiten). Полное название: «Потерянные: хроника неизвестных страданий». Том первый – «Россия в концлагере», второй – «Бегство из советского рая».

В том же 1937 году вышли голландское (Solonewitsj, I. L. Het "proletarische" paradijs Rusland een concentratiekamp. <«Пролетарский» рай: Россия в концлагере.> Geautoriseerde vertaling uit het Russisch door E. de Firsoff. – Den Haag. W.P.Van Stockum & Zn., 1937. 291 p.) и первый том хорватского (Solonjevic, Ivan. Rusija u konclogoru / prev. Duro Pasa. – Zagreb: nakl. cjelina: Knjiznica dobrih romana: Jeronimska knjiga, 1937. – 300 str.) издания. Перевод на голландский язык был сделан также «штабс-капитаном», т. е. одним из сторонников И. Л. Солоневича Е. Фирсовым (судя по всему, вышла только первая часть «России в концлагере»). Второй том хорватского издания появился на свет годом позже: Solonjevic, Ivan. Bijeg iz komunistickog raja / prev. Duro Pasa. – Zagreb: nakl. cjelina: Knjiznica dobrih romana: Jeronimska knjiga, 1938. – 335 str.

Наибольший тираж «Россия в концлагере» имела в Германии. Во многом благодаря рейхсминистру пропаганды и образования Йозефу Геббельсу. 1 июля 1937 года он заносит в свой дневник: «Читаю ужасающую книгу о России. «Потерянные» Солоневича. Фюрер тоже заинтересовался ею. Следующий день в жизни <нашей> партии будет опять посвящен борьбе с большевизмом». Запись от 14 октября 1937 года: «Запоем читаю вторую часть «Потерянных» Солоневича. Просто ад на земле творится в России. Стереть его с лица земли! Долой!». [18]

Затем Геббельс лестно высказывается о книге Солоневича публично, в своей речи 5 ноября в «Спортпаласе». Книга была рекомендована для чтения всему немецкому народу, и почти 200 немецких газет признали ее «сильнейшим ударом по большевизму». [19] В 1937 году вышло два немецких издания, в 1938-м – еще четыре и одно в 1939-м.

Но не только политическая верхушка, но и интеллектуальная элита Германии, во многом стоящая в оппозиции к власти, оценила «Россию в концлагере» по достоинству. Солоневич говорит об этом с нескрываемой писательской гордостью: «Известный немецкий мыслитель граф Кайзерлинг, вычитал в моей книге то самое важное, что не вычитали наши растяпы: «русские, которые переживут сегодняшний ад, будут в сто раз сильнее и в сто раз интеллигентнее, чем их довоенные компатриоты». [20]

Однако все же именно внимание власть предержащих дало возможность автору «России в концлагере» после взрыва бомбы в редакции 3 февраля 1938 года получить въездную визу в Германию. В результате покушения, устроенного советскими спецслужбами, погибли супруга Солоневича Тамара Владимировна и секретарь редакции студент Николай Михайлов. Большинство эмигрантских изданий связывало терракт напрямую с антисоветской деятельностью Ивана Лукьяновича, и в первую очередь с его книгой «Россия в концлагере», начинающей обретать мировое признание.

«Так как Солоневич причинял большевикам большой вред своей журналистической и литературной деятельностью («Россия в Концлагере»), - резюмировал львовский «Русский Голос», - то в этом преступлении обвиняют, с большой долей вероятности, большевиков. [21]

Но в итоге «акция устрашения» обернулась дополнительной рекламой, и в 1938 году помимо третьего издания на русском языке (София: Голос России, 1938. – 515 с.) «Россия в концлагере» выходит также на английском (Russia in chains; a record of unspeakable suffering, by Ivan Solonevich; translated by Warren Harrow. London, Williams and Northgate Ltd. [1938] 2 v. front., ports. 3 p. B. 314 p. 22 cm. Note "First published in Great Britain in 1938." Россия в цепях: хроника ужасных страданий. Vol. 2 has title: Escape from Russian chains. 350 p. Побег из российских цепей), на французском (Solonievitch I. Barbeles rouges. Trois Russes s''evadent des bagnes sovietiques, Adapte du russe par Pierre Bregy et P.-A. Cousteau [Texte imprime]. - Paris: les editions de France, 1938. - 269 p., carte. - 13e edition, «Красные колючие проволоки. Трое русских убегают с советской каторги») и на польском (Iwan Soloniewicz. Rosja w obozie koncentracyjnych. Nakladem Sekretariatu Porozumiewawczego Polsckich Organizacyi Spolecznych we Lwowie: 1938 [z upowaзznienia autora przetlumaczyl Dсebicki Stanislaw]) языках.

Кроме того, на польском же отдельным изданием печатается глава из «России в концлагере» – «Девочка со льдом»: Soloniewicz I. Dziewczynka z lodem. Poznan. 1938 s.32. Biblioteka domowa «Przewodnika katolickiego».

И, наконец, несмотря на сильные просоветские настроения в США, книга пересекает океан. Американское издание: The Soviet paradise lost, by Ivan Solonevich, translated by Warren Harrow. - New York: The Paisley press, inc. – 314 p., 23 cm. «Советский потерянный рай». «New York Journal» от 18 апреля 1938 года писал, что в книге Солоневича советский ад был показан «временами с силой Льва Толстого или Виктора Гюго». [22] Несмотря на столь восторженные отзывы, в Америке вышел только первый том «России в концлагере».

В 1938 году готовились также издания на японском, испанском, словацком, сербском и венгерском языках. На сегодняшний день никаких следов этих переводов найти не удалось, но поиски продолжаются. По крайней мере, в июле 1939 года Солоневич писал в «Нашей Газете», что на японском языке книга вышла, а мы пока еще ни разу не имели повода опровергнуть такие его заявления фактологического характера.

Такой трудный и такой заслуженный успех дал автору возможность утверждать в том же июле 1939-го: «Людей, бежавших из советской России, очень немного. Из этих немногих только небольшая часть выступила с докладами о СССР. Из этих выступивших никто не знает России так, как знаю ее я. Из всех книг, написанных о СССР, моя книга получила наибольшее и никем не оспариваемое признание. На этом признании сходятся и граф Кайзерлинг, который, по его свидетельству («Цивилизация и Большевизм», № 23), перечитал книгу три раза, и не только перечитал, но и передумал: «Немного истин мне кажутся более значительными и более важными, чем те, которые раскрыты в этой изумительной книге, и я советую всем без исключения моим читателям также передумать ее». У графа Кайзерлинга нет никаких мотивов говорить мне лестные слова. Нет никаких мотивов у германского министра пропаганды, с одной стороны, и у лондонского «Таймса» — с другой. Нет таких мотивов ни у «Matin», ни у Бунина, ни у Сикорского, ни у «New York Herald», ни у тысячи газет, которые писали об этой книге». [23]

К этому времени вышли также итальянское (Solonevic, Ivan Luk’ianovich. Fra i deportati dell'' U.R.S.S.; Milano, Fratelli, Bocca, 1939. 2 p. l., [vii]-xv, 337, [1] p. incl. fornt. (map) 21 cm.; La fuga dal paradiso sovietico / Ivan Solonevic; traduzione dal russo di Natalia Bavastro. Milano : Bocca, 1939, a. XVII dell''E.F. XI, 254 p. ; 21 cm.), второе французское (информация требует проверки; Solonevitch, Ivan Loukianovitch. Barbeles rouges (Rossia v kontzlaguere) Trois Russes s''evadent des bagnes sovietiques; adapte du russe par Pierre Bregy et P.-A. Cousteau. [13e edition.] Montrouge, Impr. moderne ; Paris, Les Editions de France(S. M.) (24 mars 1939.) In-8, V-269 p., carte. 25 fr. [274] Acheve d''imprimer en 1938 Solonevitch, Ivan Loukianovitch) и первый том датского (Solonewitsch, I. Et Folk i Lonker: 1-2 / [Oversat af Paul Fenneberg] Kbh, 1939-1940) издания.

В 1942 году вышел также исландский перевод: Iwan Solonewitsch. Hlekkjud pjod. Reykjavik, 1942.

С началом советско-германской войны Иван Солоневич попал в весьма двусмысленное положение: с одной стороны та же «Россия в концлагере» стала, наконец, известна соотечественникам, оставшимся на Родине, с другой сам автор – после известного меморандума Гитлеру и последовавших после отказов сотрудничать с генералом А. А. Власовым и занять пост министра пропаганды в «независимой» Белоруссии – оказался на положении «нежелательного иностранца» и к тому же ссыльного. Книга начала жить своей жизнью, вне зависимости от желания автора.

Еще во время Зимней (или, как принято было в СССР – финской) войны ее широкое хождение среди советских военнопленных (см. об этом, например, в воспоминаниях младшего брата поэта А. Т. Твардовского Ивана [24]) как-то зависело от И. Л. Солоневича, который посещал Финляндию по приглашению местного генштаба, то теперь сосланный в провинцию под надзор Гестапо писатель ничего поделать уже не мог.

Уже после войны ему оставалось констатировать: «… в оккупированных областях России немцы и солидаристы создали моему имени весьма широкую известность. Я тут решительно ни при чем, и никаких геройских подвигов с моей стороны не потребовалось. Какой-то оборотистый немец, промышлявший в Риге в отделе Пропаганда-Норд, издал три моих книги общим тиражом в 600 000 томов на русском языке и для «востока». Я потом письменно разыскал этого немца – не для того, чтобы получить с него мой гонорар, а для того, чтобы иметь документальное доказательство того, что я в том издании решительно ни при чем <…>

...партия солидаристов захватила в свои руки все русские газеты в оккупационных зонах. Во всех этих газетах печатались: или отрывки из моих книг, или мои статьи в «Голосе России», приводилась моя биография и описывался софийский взрыв. Я до сих пор не знаю, из каких соображений это было сделано: из чисто литературных или из политических: среди солидаристов есть – или было – очень много чисто монархически настроенных людей, и эта же партия издала впервые мои книги на русском языке в 1936 году». [25]

Современным исследователем, сотрудником архива петербургского ФСБ С. К. Берневым установлено, что в числе книг для русского населения, распространявшихся немцами на оккупированных территориях, далеко не последнее место занимали работы Солоневичей: «22 несчастья» Юрия, «Тайна Соловков» Бориса Лукьяновича и три книги Ивана Лукьяновича: «Потерянные», «Бегство из советского ада» (две части «России в концлагере», названия которых являются обратным переводом с немецких изданий) и «Памир». [26]

Составление перечня периодических изданий, в которых публиковались отрывки из «России в концлагере» – дело будущего. Сегодня мы можем назвать лишь одесскую «Молву» [27] и ставропольское «Утро Кавказа».

Редактор последнего, Борис Николаевич Ширяев так описывает историю появления в газете очерков Солоневича:

«В сентябре 1942 года в редакцию газеты «Утро Кавказа» в гор. Ставрополе пришел зондерфюрер Георгий Карлович Эрхардт, русский немец, эмигрировавший из Петербурга в 1918 году. Эту газету редактировал тогда я, и Эрхардт дал мне на несколько дней почитать одну из привезенных им с собой русских книг. Это была «Россия в концлагере» И. Л. Солоневича. Я видел ее в первый раз, и до того не знал имени этого журналиста, так как мало интересовался спортом, в области которого он работал в советской прессе до 1934 г.

Первые же строчки, прочтенные наугад на открытой середине книги И. Л. Солоневича, не только приковали мое внимание, но как будто охватили мою душу и унесли ее во времени на 20 лет назад, на Соловки, на каторгу.

- Ведь это же самое, тот «SOS» - «Спасите наши души» - сигнал бедствия, который писали мы, соловецкие каторжники, своей кровью на баланах, предназначенный для экспорта в свободный мир. Это наш вопль, наш крик отчаяния, для многих из нас предсмертный крик, но выраженный в художественной, полной глубокого трагизма литературной форме! И. Солоневич тоже писал ее кровью. Кровью своего сердца.

Я читал, не отрываясь, сидя за моим редакторским столом, а через мое плечо те же строчки уже прочитывал секретарь редакции Михаил Матвеевич Бойков, в прошлом тоже подсоветский каторжник, а в настоящем – редактор выходящей в Буэнос-Айресе газеты «Новое Слово».

Мы переглянулись с ним и без слов поняли друг друга.

- В набор! В печать! Отдельными главами…

Так было в редакции. А в типографии, куда попала «Россия в концлагере», впечатление от нее было, может быть, еще глубже. Наборщики не захотели нам возвращать ее тотчас же, и попросили оставить у них на несколько дней. Пришлось согласиться. Они читали ее вслух ночами. Переплели в парчовый переплет и, вброшюровав несколько листов веленевой бумаги, написали на них горячие, идущие от самого сердца, слова благодарности автору. Они знали выкрикнутую И. Солоневичем страшную правду.

Я не слыхал о другой книге, имевшей такую рецензию. Многие очень большие писатели могут позавидовать И. Л. Солоневичу. Он действительно потряс сердца своим словом, потряс потому что, это слово шло на само деле от его пылающего любовью и негодованием сердца. В этом была ее сила.

Странная, почти мистическая судьба постигла этот экземпляр «России в концлагере».

Книга была прочтена нами, перепечатана на машинке и возвращена зондерфюреру Г. К. Эрхардту. Он уехал, мы с ним расстались и больше уже не встречались и не встретимся в этой жизни. Он погиб в советском концлагере под Берлином в 1950 году.

Но с книгой мы встретились снова. Совершенно неожиданно для меня моя сестра, находящаяся в доме престарелых под Парижем, сообщила мне, что у одного из их пансионеров есть книга И. Л. Солоневича, переплетенная в парчу, с моим автографом на одном из вброшюрованных в нее листов. Я тотчас же предложил ее владельцу любую цену, но… получил эту книгу совершенно безвозмездно. Владелец умер, оставив мне ее в наследство. С ним умерла и тайна странного пути этой книги. Теперь он снова у меня, и больше я с ней не расстанусь». [28]

Другой свидетель Лидия Тимофеевна Осипова, жившая в оккупации под Петербургом, записала в своем «Военном дневнике» 1 декабря 1942 года: «...вдруг попалась книжка Ивана Солоневича «Бегство из советского рая». Читала ее всю ночь. Такой правды о нашей дорогой родине еще никто не написал. Стало обидно, что мы сидим здесь в этой дыре. И мы могли что-нибудь подобное написать». [29]