часть 1

часть 3

часть 4

примечания

ЧАСТЬ ВТОРАЯ СОВЕТСКИЕ ГОДЫ Волею судьбы под этой властью ему пришлось прожить почти 15 лет. Когда белые покидали Одессу, он лежал в сыпнотифозном госпитале, да и жена с малолетним сыном в то время пребывали в Киеве под красными, а значит исход с Белой армией за границу для Солоневича был невозможен. О том, как жили Солоневичи в СССР все эти годы, лучше всего прочесть в их книгах – благо и Иван Лукьянович, и его брат Борис, и жена Тамара Владимировна, и даже сын Юрий Иванович, обладая каждый писательским даром, оставили целую библиотеку воспоминаний. К сожалению, переиздаются пока только труды Ивана Лукьяновича (об этом мы скажем отдельно в конце доклада), но что-то можно найти в сети Интернет, что-то есть в библиотеках – было бы желание. О советском периоде творчества И. Л. Солоневича мы будем говорить подробнее не потому, что он имеет такое уж большое значение – сам Иван Лукьянович называл публикации этого времени «халтурными статьями». Просто целый пласт – едва ли не десятая часть – его творческого наследия словно бы выпал из поля зрения исследователей, а ведь речь идет, ни много ни мало, о более чем 150 статей, очерков, репортажей, рецензий, фельетонов и заметок. Правда уже позднее, в эмиграции, тогдашние политические оппоненты в лице Младоросской партии инкриминировали Солоневичу написание 600 статей для советской печати, но сам он эту цифру считал явным преувеличением. [10] Сегодня, после исследования более 20 периодических изданий, в которых теоретически мог публиковаться Иван Лукьянович, выявлено около 200 текстов (из них около четверти – те, где авторство спорно) в 12 газетах и журналах. Что же это за тексты и что же это за издания? Публикации, строго говоря, были двух видов: – связанные с работой инструктором физкультуры и спорта Центрального комитета Профсоюза советских и торговых служащих, или шире – вообще с вопросами физической культуры; – очерки, привозимые со всех концов страны из многочисленных командировок. Если вторые, действительно, были халтурой, т. е. являлись источником относительно легкого заработка (такую же примерно «халтуру» включают, например, в собрание сочинений М. А. Булгакова), то к первым такой термин все-таки неприменим: спорт и физкультуру И. Л. Солоневич не только любил, но и знал, и был в этой области профессионалом – а уж по советским меркам тем более. В качестве подтверждения можно привести, например, высказывание… Н. А. Семашко (тот самый, которого увековечил Маяковский: «Подтяжки имени Семашки»): «Что ошибок будет не так много, - писал нарком здравоохранения в предисловии к «Энциклопедическому словарю по физической культуре», - и что основные определения будут приняты – гарантией служит авторитетность авторов статей. Редактор сознательно уклонялся иногда от насилования убеждений авторов, ибо за многими из них стоят целые школы». [11] «Ближайшее участие в Словаре» принимали ведущие в СССР на тот момент (1928 год) специалисты по физкультуре – теоретики и практики. В числе 34-х был и И. Л. Солоневич. Но это отзыв о коллективе, а не о конкретном человеке, и потому он, может быть, не очень убедителен. За персональной характеристикой обратимся к мнению редакции журнала «Физкультура и спорт» – в конце 1920-х годов только появившегося на свет, но с тех пор и до начала 1990-х бывшего официозом советских физкультурников. В примечании, сопровождавшем статью Солоневича «Рекордная путаница», автор именуется «одним из крупнейших практических работников физкультдвижения». [12] Журнал «Физкультура и спорт», в котором И. Л. Солоневич с 1928 по 1931 гг. опубликовал около 20 статей, возник путем слияния газеты «Красный спорт» и журнала «Известия физической культуры», где он также сотрудничал. Причем в «Красный спорт» он начал писать еще до переезда в Москву на постоянное жительство – из Одессы или наведываясь в столицу советской республики по физкультурно-профсоюзным делам, точно неизвестно. А самый ранний след Солоневича в советской печати удалось пока отыскать в харьковском «Вестнике физической культуры», органе всеукраинского высшего, харьковского губернского советов физической культуры и ЦК КСМУ, – осенью 1925 года в нем появилось два отчета за подписью «Ив. Солоневич» – о Всеукраинских состязаниях совторгслужащих и Межпрофсоюзном празднике физкультуры. Наибольший удельный вес в советском периоде журналистской деятельности Ивана Лукьяновича занимают публикации (общим числом более 80-ти) «по месту работы», в органах ЦК ССТС – в «Нашей газете» и журналах «Активист» и «Вопросы стенографии и машинописи». В полном соответствии с периодичностью и объемом, статьи Солоневича в журналах исчисляются единицами, а в ежедневной «Нашей газете» публикации иногда следовали одна за другой буквально через день. Наряду с практическими рекомендациями, отчетами о соревнованиях, результатами инспекционных поездок, выступления Солоневича в печати касались и идеологических вопросов физкультурного движения. В частности, большой резонанс в спортивных изданиях вызвала начатая им дискуссия о чемпиономании как препятствии к подлинной массовости занятий физической культурой. Предпринималась и попытка некоторой реабилитации такого «буржуазного» вида спорта как теннис: известны, как минимум, пять статей И. Л. Солоневича на эту тему в разных изданиях. Журналы «Теория и практика физической культуры» и «Медицинский работник» занимают своего рода пограничное положение, особенно последний из них. Будучи органами советских ведомств здравоохранения, они были наиболее близки к физкультуре. Профсоюзный журнал «Медицинский работник» вообще оказался единственным изданием, с которым Солоневич сотрудничал практически во все время проживания в Москве – с 1926 по 1932 гг. Любопытно отметить, что в нем публиковал свои рассказы и М. А. Булгаков – и под одной обложкой советского журнала мы можем видеть писания двух белогвардейцев и антисоветчиков, которые очень даже могли быть знакомы по Киеву времен Гражданской войны, Булгакова и Солоневича. И, возможно, неслучайно в «Романе во Дворце Труда» одного присутствуют мотивы «Дьяволиады» другого? И чтобы совсем закончить с физкультурной тематикой и сказать несколько слов о «халтурных» очерках, мы должны уделить внимание такой стороне деятельности Солоневича, как сотрудничество с советскими издательствами в качестве автора, соавтора, составителя и редактора брошюр. Начало этому было положено еще в год переезда Солоневича в Москву, когда он выступил одним из авторов сборника статей «Физкультура служащего» (М.: ЦК ССТС, 1926. – 80 с. / Под общ. ред. Д. Сосина). На следующий год, уже в книгоиздательстве ВЦСПС, вышел сборник физкультурных программ и учебных планов подготовки секционного актива и переподготовки инструкторов физкультуры (Физкультурные программы. – М.: Книгоизд-во ВЦСПС, 1927. – 109 с.), где в выходных данных Солоневич фигурирует в числе составителей. Наиболее «урожайным» на гонорары издательств стал 1928 год, когда вышло второе, исправленное и дополненное, издание «Физкультурных программ» (М.: Книгоизд-во ВЦСПС, 1928. – 116 с.), «Календарь профсоюзного физкультурника на 1928-1929 год» (М.: Книгоизд-во ВЦСПС, 1928. – 228 с. / Сост. А. Иттин и И. Солоневич), а также две авторские брошюры И. Л. Солоневича. Обе они были изданы в рамках входивших в моду книжных серий: в «Рабочей библиотеке физкультуры» вышла брошюра «Гиревой спорт» (М.: Книгоизд-во ВЦСПС, 1928. – 96 с.), а в «Библиотеке работника милиции и угрозыска» – элементарное руководство «Самооборона и нападение без оружия» (под редакцией нач. отд. милиции ЦАУ НКВД И. Ф. Киселева – М.: Изд-во НКВД РСФСР, 1928. – 64 с.) Последнее – наверное, самое значительное из написанного Солоневичем по «основной специальности» в СССР. По крайней мере, до сих пор знатоки всевозможных единоборств – благодаря этой брошюре – считают И. Л. Солоневича одним из основоположников борьбы самбо и ставят его в один ряд с такими фигурами, как Ощепков, Ознобишин, Спиридонов и Харлампиев. В том же 1928 году Иван Лукьянович принимает участие в подготовке упоминавшегося выше «Энциклопедического словаря по физической культуре». В 1929 году Солоневич первый и последний раз выступает на советской издательской ниве в качестве редактора. Совместно с Ф. Царичанским он готовит к печати сборник руководящих материалов под названием «Всесоюзный двухнедельник физкультуры профсоюзов» (М., 1929). А в книгоиздательстве ВЦСПС в том же году вышли: модернизированный «Календарь профсоюзного физкультурника», уже на 1929-1930 год и с упоминанием в качестве составителя только А. Иттина (М., 1929. – 388 с.) и брошюра Солоневича «Тяжелая атлетика» (М., 1929. – 31 с.), изданная в серии «Руководство по занятиям в секциях физкультуры». Наконец, две последние книги «Внекружковая работа по физкультуре в профсоюзах». (М.–Л., 1931. – 95 с.) и «Летние физкультурные лагери» (М.–Л., 1931. – 46 с.) вышли в издательстве «Физкультура и туризм» в 1931 году, скорее всего, уже после того, как Солоневич перешел из ЦК ССТС на ту же должность инструктора по физкультуре и спорту в объединение промысловой кооперации. «В Москве, - писал он впоследствии, - было издано шесть моих книг - исключительно по спорту и туризму. Каждая книга проходила пять и шесть цензур, и я до сих пор все-таки не знаю: а сколько именно цензур существует в СССР. Бывало так: все мыслимые цензуры уже пройдены, Главлит поставил свою печать, и, вот повестка: явиться на такую-то улицу, дом номер такой-то, комната такая-то. Что за дом и комната, и учреждение - понятия не имею. Иду. Какое-то вовсе неизвестное мне партийное учреждение, в нем какой-то вовсе неизвестный мне партийный товарищ, на столе у этого товарища - оттиски моей книги по боксу. «А почему вы, товарищ Солоневич, не привели здесь решения такого-то партийного съезда»? Что общего имеет бокс с решениями партийного съезда? Оказывается - имеет. Нужно было указать, что такой-то партийный съезд вынес такое-то решение по поводу «последнего и решительного боя» с мировой буржуазией и по поводу соответствующего воспитания широких трудовых масс. А так как пролетарский бокс тоже должен служить свержению оной мировой буржуазии, то нужно указать на его воспитательное значение, соответствующее решениям такого-то партийного съезда». [13] Личное свидетельство И. Л. Солоневича, таким образом, не совсем совпадает с имеющимися объективными данными. Он говорит о шести книгах, в то время как являлся автором пяти, соавтором еще двух, и по разу выступал в качестве редактора и составителя. Отдельного звучания заслуживает тема т. н. халтурных очерков, которые Иван Лукьянович публиковал в советских журналах. Материалы для них он черпал в многочисленных командировках. Относительно художественного значения своих писаний Солоневич не питал абсолютно никаких иллюзий и, уже в эмиграции, вспоминал об этих творческих опытах с нескрываемой иронией: «В числе бендеровских четырехсот способов легального изымания денег из советской казны у меня был и такой: Я приезжаю в совхоз и снимаю всех, кто попадается под руку. Фотографии с соответствующими текстами и очерками идут: 1. В журнал «Медицинский Работник» – как работает совхозная амбулатория даже и тогда, когда ее и в природе не существует. 2. В журнал «Ударник Социалистического животноводства» – о том, как доярка Иванова Седьмая перевыполняет промфинплан. 3. В журнал «Работник Просвещения» – о том, как ударник Иванов Седьмой ликвидирует малограмотность (о неграмотности писать было нельзя – она уже ликвидирована). 4. В газету «Социалистическое Земледелие» – о дирекции совхоза вообще. 5. В «Красный Транспортник» – о том, как совхоз перевыполняет планы дорожного строительства. 6. В журнал Автодора – приблизительно о том же. В наиболее благоприятных случаях удавалось снимать урожай с двенадцати журналов, перечислять которые было бы долго и скучно». [14] Маленький секрет Солоневича удалось разгадать – список изданий не был бы столь велик, если бы их редакции не помещались по одному адресу – в Москве, на Солянке, 12, во Дворце Труда, где располагались центральные комитеты всех отраслевых профсоюзов. И легендарного Остапа Бендера И. Л. Солоневич упоминает совершенно не случайно: именно по коридорам Дворца труда «великий комбинатор», … газету «Гудок», убегал от мадам Грицацуевой. Что подкупает в этих очерках, так это то, что и в них Солоневич по большому счету оставался самим собой – с некоторой поправкой на внешние обстоятельства. Иногда из этих рамок он находил очень изящные выходы. Вот один только пример – концовка корреспонденции «Дагнаркомздрав борется с малярией кабинетным порядком», опубликованной в «Медицинском Работнике»: «Злейший враг социалистического строительства Дагестана – малярийный комар – должен быть беспощадно ликвидирован». [15] И еще один, заключительный, эпизод участия Солоневича в советской печати, наиболее экзотический даже для его фантастической биографии – лагерная газета «Перековка». Об этом Иван Лукьянович повествует в «России в концлагере». ЭМИГРАЦИЯ. ДО ВОЙНЫ Издательская деятельность И. Л. Солоневича в эмиграции заслуживает более подробного описания. Необходимость издавать собственную газету И. Л. Солоневич обосновал в программной статье «Происхождение и цель «Голоса России», опубликованной в первом номере газеты. Несмотря на безусловный успех «России в концлагере» (она печаталась отдельными очерками в газете П. Н. Милюкова «Последние Новости») и заманчивые гонорары иностранных изданий братья Солоневичи долго тяготились отсутствием полноценной возможности донести свой «рапорт о России» до широкой эмигрантской аудитории. Был предпринят ряд безуспешных попыток пробиться на страницы эмигрантской печати («Современные Записки» ставили цензурные рамки, «Иллюстрированная Россия» ограничивала в объеме, остальные ведущие издания вообще не удостаивали ответом). Максимум, чего удалось добиться, проживая в Финляндии, это организовать цикл докладов о жизни в СССР. Программу этих выступлений дает выборгский «Журнал Содружества»: «1. Советский быт; 2. «Эволюция» советской власти; 3. Военизация страны; 4. Советская молодежь; 5. ОГПУ; 6. Чем держится советская власть; 7. День врача в советском концлагере; 8. Стахановщина; 9. Советская железная дорога; 10. Наш побег; 11. Беспризорники; 12. Советская семья и женщина; 13. История непокорной молодежи; 14. На советских стройках; 15. Красная армия; 16. Судьбы русской интеллигенции в СССР. Доклады вызывают большой интерес в среде русских эмигрантов (до 150 слушателей), тем более, что ранее вырвавшиеся из СССР беженцы… не давали таких полных обзоров советской действительности»,[16] – отмечал журнал. «Появившиеся на короткий срок в Хельсинки матерые черносотенцы братья Солоневичи, бежавшие из России, пользовались грандиозным успехом», - не без раздражения вспоминает Н. Е. Форсблум,[17] явно не симпатизировавшая антисоветским взглядам Солоневичей.