И. В. Тушканов, к. и. н., зав. кафедрой юридических дисциплин Волгоградского филиала ННОУ «Институт управления»

И. В. Тушканов, к. и. н., зав. кафедрой юридических дисциплин Волгоградского филиала ННОУ «Институт управления»

Правовые основы постсоветской России в учении И. Л. Солоневича

Продолжение

В то же время защита частной собственности и частной инициативы в политико-правовом учении И. Л. Солоневича преследует «только и исключительно интересы народного хозяйства». Он выступал за разнообразие форм собственности, говоря, что «отстаивая права частной инициативы, Народно-Монархическое Движение будет точно так же отстаивать и права всякой коллективной инициативы». [29]

Анализируя взгляды И. Л. Солоневича, можно сделать вывод, что он совершенно точно чувствовал глубинные интересы российского народа, который вряд ли примет господство частной собственности. Как пишет современный украинский юрист В. Е. Рубаник: «наиглавнейшей в процессе реформирования отношений собственности в России, Украине и Белоруссии, на наш взгляд, выступала, выступает и будет выступать проблема отыскания того баланса между собственностью частной и государственной, который удовлетворит интересы по возможности большей части общества, и тем самым удержит его от социальных неурядиц». [30] И надо признать, что в политико-правовом учении И. Л. Солоневича вполне четко прослеживается этот баланс между различными формами собственности. «Народно-Монархическое Движение, – писал он, – никак не протестует против государственных, кооперативных, земских и прочих форм хозяйства, но только при условии, чтобы они не устраняли ни частной собственности, ни частной инициативы – чтобы они служили делу Нации, а не интересам партии». [31]

Опираясь на свои представления о роли и значения различных форм собственности и их балансе в экономической жизни, И. Л. Солоневич разработал цельную экономико-правовую программу, касающуюся перестройки постсоветской России.

Прежде всего, он делает принципиальное заявление, касающееся судьбы дореволюционного частного или корпоративного имущества, причем как отечественных собственников, так и иностранных: «Всякие иски о каких бы то ни было убытках революции и о возмещении за эти убытки отвергаются принципиально…. Аннулируются все довоенные и советские бумаги, займы и обязательства, в чьих бы руках они не находились». [32] При этом, И. Л. Солоневич считал, что потери России и ее роль в Первой Мировой войне вполне дают право отказаться от выплаты всяких государственных долгов.

Таким образом, возрождающееся Российское государство сразу же избавляется от предъявления претензий, как со стороны отечественных капиталистов, так и со стороны иностранных банков. Учитывая, что даже современное Российское государство вынуждено решать проблему так называемых «царских долгов» и выплачивать советские долги, можно сказать, что взгляды И. Л. Солоневича на этот вопрос вполне заслуживают права быть рассмотренными не только учеными, но политиками-практиками на самом высоком уровне.

Также значительное внимание И. Л. Солоневич уделял проблеме дореволюционной собственности. Так, по его мнению, имущество ведомства уделов, то есть собственность самой Императорской Фамилии, возвращению не подлежит: «Царь есть хозяин всей России, – писал И. Л. Солоневич, – и роль его в качестве частного землевладельца и частного конкурента несовместима с идеей русской монархии». [33] Таким образом, возрождение монархии никак нельзя воспринимать как восстановление удельных владений. Напротив, имущество Русской православной церкви подлежит возвращению. Но и здесь И. Л. Солоневич подчеркивает, что в собственности государства остаются бывшие монастырские земли, а также земли и предприятия промышленного пользования. [34]

В отличие от большинства эмигрантских публицистов правого и правоцентристского политического направления, И. Л. Солоневич твердо заявил: «Возвращение бывших помещичьих земель исключается совершенно». [35] Более того, по его мнению, после ликвидации Советской власти немедленной денационализации должны подлежать: во-первых, мелкое землевладение крестьянское, пригородное и усадебное; во-вторых, мелкая недвижимость в небольших городах; в-третьих, мелкие промысловые и кустарные предприятия. [36]

С приватизацией другой недвижимости, в том числе промышленных и аграрных предприятий, он предлагал не спешить. Так, по убеждению И. Л. Солоневича после ликвидации Советской власти: «Те крупные предприятия, с которыми государственное хозяйствование справиться будет не в состоянии, передаются или частным арендаторам и концессионерам (возможно, и иностранным), или, кооперативам, или частным или смешанным акционерным обществам, или, предпочтительно – коллективам инженеров и рабочих данного предприятия. Возможно дальнейшее закрепление отдельных предприятий на правах частной собственности. Машинно-тракторные станции, а также совхозы местного значения передаются органам земского самоуправления. Совхозы, имеющие или промышленное, или опытное всероссийское значение, остаются в управлении центральной власти». [37]

Таким образом, если государственное управление крупных промышленных предприятий будет неэффективным, то допускается сначала передача в аренду, а лишь затем приватизация. При этом из всех возможных вариантов (частный предприниматель, кооператив, акционерное общество) предпочтение должно отдаваться коллективу работников данного предприятия. Надо отметить, что в данном вопросе прослеживается неясность. Если речь идет только о коллективе, то данное решение приведет к фактической передаче предприятия в руки директора и его приближенных (примеров такого перехода в начале 90-х гг. в современной России было достаточно). Если же коллектив будет преобразован в кооператив или акционерное общество, то тогда нужно вести речь о преимущественных правах работников на свое предприятие.

Агропромышленные предприятия (машинно-тракторные станции и совхозы) также сначала передаются в органы местного самоуправления и они уже решают дальнейшую судьбу таких предприятий. Что касается колхозов, Солоневич предлагает свободный выход крестьян из них, чтобы было восстановлено «мелкое и среднее трудовое землевладение, предельные размеры которого будут установлены в зависимости от местных условий разных областей России». [38] Существование крупных сельскохозяйственных производств (на правах собственности или на правах долгосрочной аренды) должно решаться путем выдачи отдельных лицензий уполномоченными органами государственной власти.

В отличие от современных реформаторов, И. Л. Солоневич понимал, что в такой огромной стране как Россия, требуется многовариантность решения земельного вопроса. Поэтому он писал: «Планировать «аграрную реформу» мы не можем все равно. И если мы говорим о земском самоуправлении, то мы должны сказать и дальше: именно это самоуправление – под каким-то контролем Верховной Власти – будет устанавливать те формы землепользования, какие разные земства найдут нужным для разных областей России, с ее совершенно различными локальными условиями». [39]

Однако, при этом должно оставаться главное требование – стабильность законодательства, чтобы получивший землю (неважно в собственность или в долгосрочную аренду) был уверен, что никто и ничто не помешает ему пользоваться этой землей и, главное, результатами своего труда. «Русский хлебороб, получив, наконец, свою землю, – писал И. Л. Солоневич, – должен иметь уверенность в том, что на завтра или послезавтра эта земля не будет коллективизирована, социализирована или солидаризирована. Если этой уверенности нет, – у него остается только один путь – путь хищнического хозяйства. Он не станет рассчитывать ни на десятилетия, ни, даже, на года. Вместо того чтобы удобрять землю, он будет вынужден ее истощать. Вместо того чтобы переходить к более интенсивным формам сельскохозяйственной культуры – животноводству, садоводству и прочее, он будет вынужден следовать принципу: «хоть день, да мой». Ибо ему будет совершенно неизвестно, что станет с его землей, если завтра придут к власти коллективисты, социалисты, солидаристы или коммунисты: что они предпримут с его землей?». [40]

И как часто подчеркивал И. Л. Солоневич эта стабильность нужна не для выполнения каких-либо «теоретических установок», а для обеспечения нормального эффективного развития сельского хозяйства. Он со всей, присущей ему убежденностью, настаивал: «Накормить Россию» не в состоянии никакое правительство мира – ее может накормить только крестьянство. Без его свободной самодеятельности, обеспеченной всеми видами государственной помощи, Россия не может быть сыта. Без крепкого, культурного, православного мужика, Россия никогда не сможет ни построить своей культуры, ни отстоять своего мирового места в ряду других держав, ни создать боеспособной армии, ни построить мощной промышленности: все «русские вопросы» упираются в конечном счете в «крестьянский вопрос». [41] По сути дела, эти слова Ивана Лукьяновича постоянно повторяют последние пятнадцать лет не только все специалисты-аграрники, но и все те кто себя к таковым относит.

В современной России постоянные дискуссии вызывает вопрос о собственности на недра и полезные ископаемые, прежде всего, на месторождения углеводородного сырья. Практически всеми юристами, экономистами и политиками явно или неявно, вольно или невольно, признано, что олигархи в стране появились в результате недобросовестной приватизации нефтегазовых месторождений и наиболее рентабельных крупнейших предприятий. Причем такая ситуация характерна не только для России и других бывших республик СССР, но и для ряда стран бывшего социалистического лагеря. Надо отметить, что еще в 1940 г. И. Л. Солоневич писал об экономической политике в постсоветской России: «Ведущие и крупнейшие отрасли промышленности, транспорта, кредита, страхования, а также и недра, открытые до момента переворота, считаются вечною собственностью государства». [42] Под переворотом он подразумевал ликвидацию советской власти. Совершенно очевидно, что хотя Иван Лукьянович считается «правым» и «консерватором», его правовые идеи относительно приватизации недр соответствуют как раз взглядам современных «левых».

Вообще о проблеме соотношения государственной и негосударственной собственности И. Л. Солоневич писал довольно много. Так, по его мнению, в постсоветской России необходима всемерная государственно-правовая поддержка мелких и средних частных предприятий, а также всех видов общественной, кооперативной, товарищеской организации производства. При этом он подчеркивал: «Нам нужен возможный максимум свободной хозяйственной инициативы при возможном минимуме какого бы то ни было бюрократического контроля – не только со стороны социалистической, но даже и со стороны монархической бюрократии». [43]

Естественно, что политико-правовая доктрина И. Л. Солоневича отвергала все учения и идеи, предусматривающие бюрократизацию российского народного хозяйства, прежде всего, социалистические. Он довольно жестко их критиковал, опираясь на историю развития многих стран к середине ХХ в.: «Кабинетные теоретики, отталкиваясь от реально существующих противоречий между «трудом» и «капиталом», от реальной хозяйственной борьбы, которая, как общее правило, не носит идиллических форм, предложили человечеству целый ряд хозяйственных систем коллективистического характера. Проверенные на практике, все эти системы привели к следующим результатам: 1. К повышению себестоимости производства, которое покрывается за счет налогоплательщика. 2. К понижению качества продукции, которое компенсируется системой лицензий на ввоз и вывоз, принудительных торговых договоров, субсидированием иностранного сбыта и монополизацией внутреннего. 3. К ограничению хозяйственной свободы не только работодателя, но и рабочих. 4. Как логический вывод из всего этого, – к ограничению политической свободы страны». [44] В итоге продолжал он: «На плечи пресловутых трудящихся возлагаются следующие бремена: 1) Как налогоплательщики, трудящиеся оплачивают бытие хозяйственной бюрократии, а также и административной, – ибо административная бюрократия в этом случае защищает бытие хозяйственной. 2) Как лица наемного труда, трудящиеся получают все меньшую и меньшую заработную плату, ибо даже при «повышении ставок» эта заработная плата практически снижается и повышением цен на товары и снижением качества этих товаров. 3) Как граждане страны, трудящиеся подвергаются ограничениям в праве перемены работы, в праве забастовок, в праве, как бы то ни было бороться с планами и интересами социалистической бюрократии. 4) И так как все эти ограничения автоматически вызывают или протесты или борьбу, то всякое последовательно социализированное хозяйство рано или поздно должно вступить на путь военно-полицейской диктатуры, как единственного мыслимого способа своей самозащиты от народа». [45]

В тоже время, как уже отмечалось, И. Л. Солоневич не являлся жестким противником государственной собственности на средства производства. Главным критерием в этом вопросе, по его мнению, должно быть, чтобы национализация производилась исходя из экономических интересов общества и государства, а не из теоретических выкладок и партийных программ, а тем более из-за каких-либо корыстных интересов партийной или государственной бюрократии. В качестве примера гармоничного развития, как частного, так и государственного сектора в экономике, И. Л. Солоневич ссылался на экономическую политику Российской Империи. «Императорская Россия, – писал он, – была страной, в которой по тем временам «обобществленный сектор народного хозяйства» был больше, чем где бы то ни было в мире. Государственный Банк контролировал все банки России и имел исключительное право эмиссии кредитных билетов. Большинство железных дорог принадлежало казне, а оставшиеся частные дороги стояли накануне «выкупа в казну». Государство владело огромными земельными пространствами, владело заводами и рудниками. Земская медицина была поставлена так, как она и сейчас не поставлена нигде во всем мире. Земства начинали строить свою фармацевтическую промышленность – с помощью государственного кредита. Русское кооперативное движение было самым мощным в мире». [46] При этом, при необходимости Императорское правительство иногда расширяло государственный сектор, например, выкупая железные дороги, а когда нужно ликвидировало его, распродавая государственные и удельные земли Алтая. Главным же, по мнению И. Л. Солоневича, было то что «государственный сектор народного хозяйства Императорской России имел в виду в конечном счете интересы частной собственности. Государственный Сибирский путь, построенный по государственной инициативе и на государственные средства, имел в виду открыть огромные пространства Сибири для проявления частной инициативы во всем ее разнообразии; частной инициативе такая постройка была бы не под силу». [47] Таким образом, главной стратегической целью было развитие экономической жизни, причем не только в столицах, но и на окраинах.